Неточные совпадения
Раньше чем Самгин
выбрал, в который идти, — грянул гром, хлынул дождь и загнал его в ближайший музей, там было собрано оружие, стены пестро и скучно раскрашены живописью, все эпизоды австро-прусской и франко-прусской
войн.
Сильные и наиболее дикие племена, теснимые цивилизацией и
войною, углубились далеко внутрь; другие, послабее и посмирнее, теснимые первыми изнутри и европейцами от берегов, поддались не цивилизации, а силе обстоятельств и оружия и идут в услужение к европейцам, разделяя их образ жизни, пищу, обычаи и даже религию, несмотря на то, что в 1834 г. они освобождены от рабства и, кажется, могли бы
выбрать сами себе место жительства и промысл.
Пересев на «Диану» и
выбрав из команды «Паллады» надежных и опытных людей, адмирал все-таки решил попытаться зайти в Японию и если не окончить, то закончить на время переговоры с тамошним правительством и условиться о возобновлении их по окончании
войны, которая уже началась, о чем получены были наконец известия.
Или вы думаете, что после взятия Бастилии, после террора, после
войны и голода, после короля-мещанина и мещанской республики я поверю вам, что Ромео не имел прав любить Джульетту за то, что старые дураки Монтекки и Капулетти длили вековую ссору и что я ни в тридцать, ни в сорок лет не могу
выбрать себе подруги без позволения отца, что изменившую женщину нужно казнить, позорить?
Европа
выбрала деспотизм, предпочла империю. Деспотизм — военный стан, империя —
война, император — военачальник. Все вооружено,
война и будет, но где настоящий враг? Дома — внизу, на дне — и там, за Неманом.
Рассказал мне Николин, как в самом начале
выбирали пластунов-охотников: выстроили отряд и вызвали желающих умирать, таких, кому жизнь не дорога, всех готовых идти на верную смерть, да еще предупредили, что ни один охотник-пластун родины своей не увидит. Много их перебили за
войну, а все-таки охотники находились. Зато житье у них привольное, одеты кто в чем, ни перед каким начальством шапки зря не ломают и крестов им за отличие больше дают.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями его, в немилости находящегося старика,
выбрать, против воли царя, в представители народной
войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.